За год до смерти И.В. Сталина был подписан в печать 11-й том его Сочинений

Через четыре месяца та же Первая образцовая типография имени А.А. Жданова начала печатать 12-й и 13-й тома. Они были последними, вышедшими при жизни Иосифа Виссарионовича. В 11-м томе впервые увидела свет речь Генерального секретаря ЦК на июльском (1928 года) Пленуме ЦК ВКП(б) «О программе Коминтерна». И тональность, и содержание речи говорили о том, что на трибуне — автор (или соавтор) этого документа. Между тем так случилось, что в его создании роль Сталина оставалась в тени.

Эстафета, принятая от Ленина

5 ноября 1922 года в Петрограде открылся IV конгресс Коминтерна. Одним из вопросов его повестки было принятие программы Коммунистического интернационала. Её проект был представлен кандидатом в члены Политбюро ЦК РКП(б), членом Президиума Исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ) Н.И. Бухариным от своего имени (в документах Политбюро следов её обсуждения в РКП(б) не обнаружено). Сразу же предметом дискуссии стало отсутствие в проекте теоретического обо-снования «переходных» и «частичных» требований коммунистических партий в ходе их борьбы за власть. На необходимости их в программе Коминтерна особенно активно настаивали немецкие и болгарские коммунисты. Выступая 13 ноября с докладом «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции», в дискуссию активно включился В.И. Ленин.

Бухарин продолжал настаивать, что в программе Коминтерна не нужны теоретические обоснования наиболее общих «переходных» и «частичных» требований. А представителей братских партий, которые настаивали на их включении в программу, он обвинил в оппортунизме. Тогда делегация РКП(б) обратилась к президиуму форума с просьбой дать ей возможность обсудить вопрос о программе, прежде чем конгресс примет решение.

20 ноября 1922 года состоялось совещание членов бюро делегации. На нём был принят проект резолюции IV конгресса Коминтерна по дискуссионному вопросу. В нём содержались рекомендации секциям Коминтерна подготовить программы своих национальных партий. В них целесообразно наметить необходимость борьбы за «переходные» требования с учётом конкретных условий, места и времени. А далее В.И. Ленин продиктовал ключевые пункты резолюции:

«4. Теоретическая база для всех подобного рода переходных или частичных требований должна быть определённо указана в общей программе, причём IV конгресс заявляет, что Коминтерн одинаково решительно осуждает как попытки представить оппортунизмом включение частичных требований в программу, так и какие-нибудь попытки затушевать и подменить частичными требованиями основную революционную задачу.

5. В общей программе должны быть ясно указаны основные исторические типы переходных требований национальных партий в зависимости от коренной разницы экономических структур, как, например, Англия и Индия, и тому подобное».

Продиктованные Лениным 4-й и 5-й пункты без каких-либо изменений вошли в принятую конгрессом резолюцию. Принятие программы Коминтерна было перенесено на следующий конгресс. Однако вопрос о ней не был решён и на V конгрессе Коминтерна, состоявшемся 17 июня — 8 июля 1924 года. Приняв без обсуждения проект за основу, делегаты решили направить его в секции (национальные компартии) для обсуждения.

В начале 1928 года в Коминтерне начался завершающий этап работы над программой. 12 января Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило обновлённый состав программной комиссии «по линии ВКП(б)». В него вошли И.В. Сталин, А.И. Рыков, В.М. Молотов, Н.И. Бухарин и бывший министр финансов Венгерской советской республики, будущий академик АН СССР Е.С. Варга. Подготовка текста проекта программы оставалась за Бухариным, ставшим к тому времени председателем ИККИ.

Поскольку систематического ведения «Тетрадей (журналов) записей лиц, принятых И.В. Сталиным», ещё не было налажено, то точной даты разговора Сталина и Бухарина мы не знаем. Но известен результат этой встречи. После изучения генсеком «заметок» Бухарина (проекта Программы Коминтерна) 24 марта Сталин направляет письмо Бухарину, Рыкову и Молотову. О деловом подходе к документу свидетельствует уже его начало:

«Признавая в основном правильными «заметки» Бухарина, считал бы необходимым дополнить их следующими замечаниями.

1) Я думаю, что придётся заново написать программу, ибо проект программы, принятый за основу V конгрессом, нельзя считать удовлетворительным с точки нынешних потребностей Коминтерна…».

А далее следовало 10 принципиальных предложений и рекомендаций, которые требуют коренной переделки подготовленного Бухариным текста.

3 апреля 1928 года Бухарин посылает проект программы членам программной комиссии от ВКП(б). В сопроводительном письме Сталину, Молотову и Рыкову он пишет, что «радикально переработал проект программы, взятый за основу V конгрессом Коминтерна, сильно его расширил, сильно его изменил». Он сообщал также, что практически все предложения и поправки Сталина («от других товарищей замечаний я не получил») «были приняты во внимание и включены в текст».

К 23 апреля срок подачи поправок и дополнений в текст проекта программы Коммунистического интернационала в ВКП(б) был завершён. В этот день опросом членов Политбюро ЦК партии было принято следующее решение: «Предложить тт. Бухарину и Сталину в четырёхдневный срок разработать и представить в Политбюро проект программы Коминтерна». 3 мая отредактированный проект был внесён Бухариным и Сталиным в Политбюро, 27 мая опубликован в «Правде», а через три дня — в журнале «Коммунистический Интернационал».

Обсуждение проекта программы было весьма активным. Об этом свидетельствует июльский Пленум ЦК партии, работавший с 4 по 12 июля 1928 года. В первый день его работы были заслушаны доклады Д.З. Мануильского «Вопросы конгресса Коминтерна» (открытие VI конгресса было назначено на 17 июля) и Н.И. Бухарина «Программа Коммунистического Интернационала». Более месяца дискуссии в партии и в первый день на пленуме выявили немало вопросов, вызывавших споры. Поэтому 5 июля в дебаты включился И.В. Сталин. «Правда» об этой дискуссии ничего не писала, выступление Сталина тоже не было опубликовано. Между тем Сталин считал обсуждаемые на пленуме вопросы, включая программу Коминтерна, чрезвычайно актуальными, о чём свидетельствует тот факт, что на следующий день после завершения пленума он поехал в Ленинград для участия в собрании партийного актива города. На нём он выступил с докладом «Об итогах июльского Пленума ЦК ВКП(б)», который был опубликован в «Ленинградской правде».

Дискуссия по проекту программы Коминтерна была активной и в братских партиях, что нашло отражение в поправках, поступавших в редакционную комиссию Коминтерна.

Вклад Сталина в разработку программы Коминтерна

Замена почти 20 пунктов первого варианта проекта программы на шесть разделов сделала документ более стройным и логичным. Мы попытаемся выделить те положения сталинской правки, которые в тот момент обладали теоретической новизной.

1. И.В. Сталин раздвинул сферу действия открытого В.И. Лениным теоретического и практически-политического положения о слабом звене в мировой системе капитализма. Имея за плечами опыт 10-летнего развития Советского государства, он выдвинул прогноз иного характера развития социалистической революции, который и был записан в программе Коминтерна, принятой VI конгрессом. Естественно, что Сталин опирается на ленинский вывод и повторяет его: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Эта неравномерность ещё более усиливается и обостряется в эпоху империализма».

Но далее идёт существенное уточнение: «Отсюда следует, что международная революция пролетариата не может быть рассматриваема как единовременный и повсеместный однократный акт. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих и даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Но каждая такая победа пролетариата (то есть не только первоначальная. — В.Т.) расширяет базу мировой революции и, следовательно, ещё более обостряет общий кризис капитализма. Капиталистическая система в её целом приходит таким образом к своему окончательному краху». Таким образом, мировая революция предстаёт как многоступенчатый процесс, так как и в условиях уже формировавшейся мировой системы хозяйства экономическое и политическое развитие капиталистических стран остаётся неравномерным.

2. Сталин различает экономическое и политическое противостояние капитализма и социализма после Октябрьской революции. Ещё в феврале 1919 года у него вышла статья «Два лагеря», где он писал: «На два лагеря раскололся мир решительно и бесповоротно… Борьба этих двух лагерей составляет ось всей современной жизни, она наполняет всё содержание нынешней внутренней и внешней политики деятелей старого и нового мира». Этот же подход Сталин сохраняет и в докладе на Х Всероссийском съезде Советов 26 декабря 1922 года: «Со времени образования советских республик государства мира разбились на два лагеря: на лагерь социализма и на лагерь капитализма. В лагере капитализма мы имеем империалистические войны, национальную рознь, угнетение, колониальное рабство и шовинизм. В лагере Советов, в лагере социализма, мы имеем, наоборот, взаимное доверие, национальное равноправие, мирное сожительство и братское сотрудничество народов».

Здесь лагерь — понятие политическое, военно-политическое. До образования СССР он объединял несколько советских республик, после 30 декабря 1922 года отождествлялся с одним государством, в послевоенный период к СССР добавились страны народной демократии. Но в 1928 году в письме членам программной комиссии от ВКП(б), когда социалистический лагерь был равен одному СССР, Сталин уже указывал на существование «мировой (курсив Сталина. — В.Т.) коммунистической системы хозяйства, взятой как противовес капиталистической мировой системе и как единственный способ разрешения противоречий капиталистической системы мирового хозяйства». Таким образом Сталин подчёркивает, что плюсы и минусы системы хозяйства определяются прежде всего производственными отношениями, а не размером лагеря.

3. Образование Союза ССР имело конкретно-историческое обоснование. В только что упоминавшемся докладе «Об объединении советских республик» (26 декабря 1922 года) И.В. Сталин пояснял: «Существует три группы обстоятельств, определивших необходимость объединения советских республик в союзное государство.

Первая группа обстоятельств — это факты, касающиеся нашего внутреннего хозяйственного положения». Сюда были отнесены скудость хозяйственных ресурсов, оставшихся в распоряжении республик после семи лет войны; сложившееся исторически хозяйственное разделение труда между различными районами и республиками; единство основных средств сообщения; скудость финансовых ресурсов. Вторая группа обстоятельств была связана с внешним положением — как военным, так и дипломатическим. Третья группа определялась характером строения Советской власти, её классовой природой. К этому можно было бы добавить историческое родство объединяющихся республик, так как они долгое время были составными частями Российской империи. Но все эти признаки отражали специфику СССР.

А вот позиция Сталина, получившая отражение в программе Коминтерна. Когда в конце апреля 1928 года обсуждался разработанный в соответствии с мартовскими рекомендациями Сталина проект программы, то Генсек внёс в новый текст много дополнений, уточнений, предложений, а в конце написал ряд общих замечаний. Так, в разделе о коммунизме он вычеркнул фразы, говорившие о глубокой связи рабочего движения европейских стран и о лозунге социалистических Соединённых Штатов Европы, а на полях написал: «При этом понятно, что борьба за диктатуру пролетариата будет проходить в союзе с пролетариатом победивших советских республик». Он подчеркнул, что отправная точка расширения мировой революции — «пролетарская диктатура в СССР», и добавил: «СССР — как зародыш и прообраз будущего объединения (политического) народов в Мировом Союзе Советских Социалистических Республик, … СССР — как зародыш и прообраз будущего объединения (экономического) народов в едином мировом коммунистическом хозяйстве».

Надо заметить, что становление в послевоенный период «мировой социалистической системы» шло в целом именно указанным в программе Коминтерна вектором, когда центром и осью системы выступал СССР, но процесс осуществлялся без спешки, путём постепенно расширявшейся интеграции членов Совета Экономической Взаимопомощи, созданного уже в 1949 году. Что касается функций обороны, то в 1955 году была создана военная Организация Варшавского Договора.

4. Уже в первых абзацах своей знаменитой работы «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920 год) В.И. Ленин, подчёркивая международное значение опыта борьбы большевизма и полутора лет деятельности Советской власти «в самом узком смысле слова», преду-преждал, что «конечно, бы-ло бы ошибочно упустить из виду, что после победы пролетарской революции хотя бы в одной из передовых стран наступит, по всей вероятности, крутой перелом, именно: Россия сделается вскоре после этого не образцовой, а опять отсталой (в «советском» и в социалистическом смысле) страной».

В 1928 году Сталин, обо-сновывая возможность построения социализма в СССР как отдельно взятой стране, ставит вопрос иначе. С переходом к плановому социалистическому созиданию (пятилетние планы) преодолевается оценка России как отсталой страны и в советском, социалистическом смысле. Сталин первым формулирует это важное теоретическое и практически-политическое положение. В правке представленного в Политбюро ЦК ВКП(б) варианта проекта программы Коминтерна он отмечает поддержку международного пролетариата в сохранении пролетарской диктатуры в СССР, но одновременно указывает: также «сказать надо о том, что без пролетарской диктатуры в СССР в капиталистических странах была бы самая чёрная реакция как в отношении внутреннего положения (белый террор), так и в отношении внешнем (войны)».

В программе Коминтерна появилось следующее положение: «Классовая борьба, которая до сих пор велась в таких формах, когда пролетариат не имел своей государственной власти, воспроизводится теперь в огромном, действительно мировом масштабе, причём мировой рабочий класс имеет уже своё государство, единственное отечество мирового пролетариата (выделено мной. — В.Т.). Существование Советского Союза с его международным влиянием на трудящиеся и угнетённые массы само по себе есть наиболее яркое выражение глубочайшего кризиса мировой капиталистической системы и небывалого ещё в истории расширения и обострения классовой борьбы».

5. Коминтерн возник не только как альтернатива оппортунизму верхушки II Интернационала, но и как международный инструмент поддержки Великой Октябрьской социалистической революции и Советского государства как «единственного отечества мирового пролетариата». Поэтому ВКП(б), будучи правящей партией, регулярно финансировала деятельность Коминтерна и рассматривала поддержку зарубежным пролетариатом Советского государства как его добровольное участие в мировом революционном процессе. При подготовке программы Коминтерна Сталин впервые скорректировал такой подход. В его письме Бухарину, Рыкову и Молотову от 24 марта 1928 года читаем: «Четвёртый раздел [программы] следует посвятить СССР, … вопросу об обязанностях пролетариата СССР в отношении пролетариата других стран, вопросу об обязанностях пролетариата других стран в отношении к СССР. Этот раздел будет иметь важнейшее значение во всей программе, если удастся разработать его с достаточной полнотой и ясностью».

В результате в принятой VI конгрессом Коминтерна программе в соответствующем разделе наряду с параграфом «1. Строительство социализма в СССР и классовая борьба» появились специальные параграфы «2. Значение СССР и его международно-революционные обязанности» и «3. Обязанности международного пролетариата в отношении СССР».

6. Новым словом в марксистско-ленинской теории стало и выдвинутое Сталиным положение, что «новая экономическая политика», в отличие от «военного коммунизма», является общей закономерностью переходного периода всех стран, независимо от того, к какой группе (высокоразвитых, среднего уровня развития или экономически отсталых) они относятся. Дело в том, что РКП(б) и её руководители, осуществляя переход к новой экономической политике, рассматривали её как вынужденную, вызванную экономической отсталостью России с преимущественно крестьянским населением. В докладе на IV конгрессе Коминтерна «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции», в котором основное внимание было уделено нэпу, говоря о переходе к новой экономической политике, Ленин отмечал: «Самое главное — это, конечно, крестьянство. В 1921 году мы безусловно имели недовольство большей части крестьянства. Затем мы имели голод. И это означало для крестьянства самое тяжёлое испытание… Голод был действительно большим и серьёзным несчастьем, таким несчастьем, которое грозило уничтожить всю нашу организационную и революционную работу».

Обрисовав условия, приведшие к нэпу, смысл которого был в расширении сферы товарно-денежных отношений и частнокапиталистического сектора, Ленин охарактеризовал результаты первого года нэпа: «Крестьянские восстания, которые раньше, до 1921 года, так сказать, представляли общее явление в России, почти совершенно исчезли. Крестьянство довольно своим настоящим положением. Это мы спокойно можем утверждать. Мы считаем, что эти доказательства более важны, чем какие-нибудь статистические доказательства».

Опыт нескольких лет нэпа привёл Сталина к выводу о его не эксклюзивном, а закономерном характере. В речи на пленуме ЦК ВКП(б) 5 июля он настойчиво доказывал эту особенность переходного периода от капитализма к социализму: «Нэп есть политика пролетарской диктатуры, направленная на преодоление капиталистических элементов и построение социалистического хозяйства в порядке использования рынка, через рынок, а не в порядке прямого продуктообмена, без рынка и помимо рынка. Могут ли обойтись без нэпа капиталистические страны, хотя бы даже самые развитые из них, при переходе от капитализма к социализму? Я думаю, что не могут… У нас есть товарищи, которые отрицают это положение. Но что значит отрицать это положение?

Это значит, во-первых, исходить из того, что сразу же по приходу к власти пролетариата у нас будут налицо уже готовые на сто процентов распределительные и снабженческие аппараты между городом и деревней, между индустрией и мелким производством, дающие возможность установить сразу прямой продуктообмен, без рынка, без товарооборота, без денежного хозяйства. Сто`ит только поставить этот вопрос, чтобы понять всю нелепость такого предположения.

Это значит, во-вторых, исходить из того, что пролетарская революция должна после захвата власти пролетариатом встать на почву экспроприации средней и мелкой буржуазии, взвалив на свои плечи неимоверное бремя устроения на работу и обеспечения средствами к жизни искусственно созданных миллионов новых безработных. Сто`ит только поставить этот вопрос, чтобы понять всю несообразность и глупость такой политики пролетарской диктатуры. Нэп тем, между прочим, и хорош, что избавляет пролетарскую диктатуру от таких и подобных им трудностей.

Но из этого следует, что нэп является неизбежной фазой социалистической революции во всех странах».

В работе Сталина над программой Коминтерна важны не только те аспекты, которые связаны с теоретическим творчеством. Интерес представляют и вопросы, непосредственно связанные с политической практикой.

Например, объясняя ряд поражений революционных рабочих выступлений, Бухарин писал: «В огромном своём большинстве эти поражения являются результатом предательской тактики социал-демократии и реформистских лидеров рабочего движения». Сталин замечает на полях: «Выставить одной из главных причин поражения отсутствие большинства в рабочем классе у коммунистов». В результате в программе Коминтерна оказалось немало конкретных рекомендаций по организации работы коммунистов в рабочей среде и в профсоюзах. Большинство из них сохранили актуальность по сей день.

Особого внимания и осмысления заслуживает отношение Сталина к социал-демократии. Здесь не всё однозначно. Линия V конгресса (1924 год) Коминтерна «класс против класса» предполагала враждебное отношение к социал-демократии, которая рассматривалась как союзница фашизма. Но лозунг «класс против класса» вырос из принципа Коммунистического интернационала, призвавшего на III конгрессе (1921 год) к формированию «Единого фронта рабочего класса», то есть классового объединения пролетариев независимо от их партийных симпатий, вовлечения в «Единый фронт» в том числе рабочих социал-демократов. В отличие от «леваков» Сталин подошёл к проблеме диалектически, указывая на противоречия между социал-демократическими вождями и прочими функционерами и рабочими, связанными с социал-демократией.

В программе Коминтерна он направляет огонь критики против сил, дезориентирующих рабочий класс: «В своей борьбе с капитализмом за диктатуру пролетариата революционный коммунизм наталкивается на многочисленные течения среди рабочего класса — течения, выражающие большую или меньшую степень идеологического подчинения пролетариата империалистической буржуазии или отражающие идеологическое давление на него со стороны мелкой буржуазии и мещанства», — отмечается в главном документе Коминтерна. При этом особое внимание обращается на роль «конфессиональных и реформистских течений в среде рабочего класса, представляющих главнейшее препятствие на пути социалистической революции пролетариата».

Этот тезис обстоятельно обосновывается. Указывается, что «конфессиональные, религиозно окрашенные, направления в среде рабочего класса находят своё выражение в конфессиональных профессиональных союзах, часто непосредственно связанных с соответствующими политическими организациями буржуазии и примыкающих к той или другой церковной организации господствующего класса… Освящая святой водой религии все гнусности капиталистического режима и терроризируя свою паству призраками загробных кар, руководители этих организаций являются наиболее реакционными отрядами классового врага в стане пролетариата».

Далее характеризуется развращающее влияние социал-демократии на политическое сознание рабочего класса и других групп наёмного, эксплуатируемого труда: «В области теории социал-демократия изменила марксизму полностью и целиком, пройдя через ревизионистский этап к законченному либерально-буржуазному реформаторству и откровенному социал-империализму; учение Маркса о противоречиях капитализма она заменила буржуазным учением о его гармоническом развитии; учение о кризисах и обнищании пролетариата она сдала в архив; грозную и пламенную теорию классовой борьбы она превратила в пошлую проповедь классового мира; учение об обострении классовых противоречий она променяла на мещанскую басню о «демократизации» капитала, на место теории неизбежных при капитализме войн она поставила буржуазный обман пацифизма и лживую проповедь «ультраимпериализма»; теорию революционного крушения капитализма она разменяла на фальшивую монету «здорового» капитализма, мирно превращающегося в социализм; революцию она заменила эволюцией; разрушение буржуазного государства — его активным строительством; учение о пролетарской диктатуре — теорией коалиции с буржуазией; учение о международной пролетарской солидарности — учением о защите империалистических отечеств; диалектический материализм Маркса — идеалистической философией и кокетничанием с религиозными отбросами буржуазии».

Каждая из этих оценок сохраняет актуальность и сегодня. «Обслуживая интересы буржуазии среди рабочего класса, — указывала программа Коминтерна, — социал-демократия стоит целиком на почве классового сотрудничества с буржуазией… Раскалывая и разлагая единый фронт пролетарской борьбы с капиталом, социал-демократия является главной опорой империализма в рабочем классе. Социал-демократия всех оттенков стала таким образом резервом буржуазного общества, его наиболее верным политическим оплотом в пролетарской среде». Подобная же характеристика дана и внешней политике социал-демократии. При подготовке программы Коминтерна Сталин рекомендовал обратить внимание на то, что экспансия империалистического государства находит всемерную поддержку социал-демократов, энергично проповедующих под маской патриотизма социал-шовинизм.

Программу Коминтерна — в массы

После закрытия VI конгресса Коммунистического интернационала прошло почти два года, когда начал работу XVI съезд ВКП(б). И.В. Сталин, выступая на нём с Политическим отчётом ЦК ВКП(б), о программе Коминтерна не сказал ни слова. В.М. Молотов отчитывался перед съездом о работе делегации ВКП(б) в ИККИ. Он программе Коминтерна посвятил полтора абзаца. О роли Сталина в её разработке не было и намёка. По отчёту Молотова была принята специальная резолюция, которая содержала следующий абзац: «Съезд поручает ЦК ВКП(б) переработать программу партии на основе принятой VI Всемирным конгрессом программы Коммунистического интернационала и успехов социалистического строительства в СССР».

Приход фашистов к власти в Германии заметно снизил (на годы, но не навсегда!) актуальность линии Коминтерна «класс против класса». Антифашистская борьба не только требовала, но и создавала условия для широкого Народного фронта: гитлеризм покушался не только на интересы рабочего класса. Лучше теоретических выкладок новую ситуацию характеризовала притча, приписываемая одному немецкому священнику: «Когда нацисты пришли арестовывать коммунистов, я молчал: я же не коммунист. Когда нацисты пришли арестовывать социал-демократов, я молчал: я же не социал-демократ. Когда нацисты пришли арестовывать евреев, я молчал: я же не еврей. Когда нацисты пришли арестовывать меня, то защищать меня было уже некому».

В мае 1943 года Коминтерн был распущен, его программа перестала быть актуальным документом. Так сталинское участие в его создании оказалось как бы не стоящим внимания. Сталин тоже об этом не вспоминал. И вдруг! В начале 1952 года из печати вышел 11-й том сталинских Сочинений. А в нём — не публиковавшаяся ранее речь на июльском Пленуме ЦК ВКП(б) «О программе Коминтерна». Нет, самой программы в свои Сочинения Сталин не включил, но ясно напомнил не столько о своём авторстве (на это формально нет ни малейшего намёка), сколько об отправленном в запасники документе. Значит, он снова обретал актуальность. Ведь это была программа не только международной организации, а всего международного коммунистического движения. А ему требовались надёжные ориентиры.

Что касается надёжных ориентиров, то сегодня потребность в них не меньше, чем в 1952 году. В классовом подходе к общественно-политическим событиям — особенно велика. Так что сталинский труд не пропал даром, пора его достать из исторических запасников.