Есть такая гипотеза у обличителей «кровавого» сталинского режима, что никаких врагов, ни внутренних, ни внешних у СССР в 1920-30-е годы не было. Это все придумали сталинисты для оправдания деяний своего усатого упыря. По их версии никто в мире не хотел свержения советской власти — все страны были дружелюбны к нам и вовсю помогали, как могли — даже заводы нам построили бесплатно и добровольно.

Эта версия конечно красивая и полностью вписывается в мир эльфов и розовых пони в котором пребывает верхушечная часть элиты — пропагандистско-либеральная ее часть. Только вот огромный массив документов, уголовных дел и прочего не вписывается в эту версию.

Но разве наличие документов (равно, как и отсутствие) этих людей останавливало? Ведь можно сказать, что все эти дела и громкие процессы 30-х годов были сфальсифицированы и срежиссированы некими закулисными силами, которые прописали все роли заранее всем участникам — как палачам, так и будущим жертвам. Все это соответствовало единому сценарию.

И я нашел доказательство этой гипотезе. Это точно придумал всё один гениальный режиссер. Читаем документ из дела «Промпартии», участники заговора которого занимались подрывной работой в промышленности и планировали захват власти с помощью иностранной интервенции.

СТРОГО СЕКРЕТНО

ПОКАЗАНИЯ

ЮРОВСКОГО Леонида Наумовича.

От 23 ноября 1930 года.

По вопросу о подготовке интервенции показываю: перед поездкой моей в заграничную командировку в самом начале 1928 года имело место совещание на квартире Н. Д. КОНДРАТЬЕВА, на котором присутствовали: КОНДРАТЬЕВ Н. Д., я — ЮРОВСКИЙ, САДЫРИН П. А., МАКАРОВ Н. П., ЧАЯНОВ А. В. и представитель Промпартии, фамилии которого не помню. На этом совещании мне дано было поручение связаться с Республиканско-Демократическим центром в целях взаимной информации и в частности в целях выяснения отношения РДЦ к вопросу интервенции. Имелось в виду, что желательно переговорить с МИЛЮКОВЫМ, БРУЦКУСОМ и ПРОКОПОВИЧЕМ, особенно с первым.

В Париже я встретился с МИЛЮКОВЫМ П. Н.[,] с которым я познакомился в довоенное время в Редакции [«]Русских Ведомостей[»], где с ним я виделся несколько раз. В первый раз в Париже я с ним встретился в Национальной библиотеке и условился относительно свидания в кафе против Оперы. Это было в конце января или в начале февраля 1928 года. В числе вопросов[,] о которых я показывал в прежних показаниях, был затронут также в качестве одного из основных вопросов — вопрос об интервенции.

МИЛЮКОВ мне сказал, что Республиканско-Демократический центр считает интервенцию необходимой для свержения Советской власти и что Франция ведет подготовку интервенции через посредство, главным образом, Польши и Румынии. Он указал, однако, что предполагавшийся ее срок — 1928 год не осуществим в виду того, что Франция приступит к военным действиям и возьмет на себя руководство только при наличии сильного правительства, опирающегося на прочное парламентское большинство. Между тем исход предстоящих выборов является не ясным и можно ожидать, что если Пуанкаре, который является горячим сторонником интервенции, и останется у власти[,] то ему придется опираться на непрочную комбинацию партий. Кроме того, предстоит пересмотр плана Дауэса[,] до окончания которого международное политическое положение не будет достаточно определенным и не может быть достигнуто единство действий держав-интервентов. Поэтому вероятным сроком интервенции следует считать 1930 г.

Еще до моей поездки за границу Промпартия вела переговоры об интервенции через Торгпром, который имел непосредственные связи с французским правительством. По сообщению ЧАЯНОВА А. В. такие сношения с Торгпромом со стороны Промпартии велись: ПАЛЬЧИНСКИМ, РАМЗИНЫМ и ЧАРНОВСКИМ, при чем в частности, поддерживалась связь от лица Промпартии РАМЗИНЫМ с П. П. РЯБУШИНСКИМ.

Информация сообщения ЧАЯНОВЫМ А. В., КОНДРАТЬЕВЫМ Н. Д., мною — ЮРОВСКИМ и руководителями Промпартии РАМЗИНЫМ, РИЗЕНКАМПФОМ, ЧАРНОВСКИМ о плане и подготовке интервенции заключалась в следующем.

Интервенция должна была произойти под руководством Франции коалицией в составе: Румынии, Польши, Прибалтийских лимитрофов (Латвии, Эстонии и Финляндии) с возможным участием в ней Югославии и Чехо-Словакии, как стран находящихся под сильным влиянием Франции. Участие Англии в интервенции считалось возможным в зависимости от того, какое правительство стояло бы в момент войны во главе страны.

Организация коалиции интервентов и их вооруженных сил осуществлялась Францией, которой заключены соответствующие военные договоры с Польшей и Румынией. Согласно этих договоров, Франция должна снабжать Польшу и Румынию военным оборудованием, предоставить им во время войны необходимый высший командный состав и обеспечить возможность реализации военных займов. Материальные и финансовые средства предоставляемые Францией Польше и Румынии должны носить характер не субсидии, а кредитов.

За свои затраты на ведение войны интервенты должны получить следующие выгоды и компенсации:

Румыния — Одессу с ее районом, и признание будущим Русским правительством факта присоединения к ней Бессарабии.

Польша — Правобережную Украину и часть Белоруссии.

Эстония и Латвия — приграничные местности.

Финляндия — часть Карелии.

Франция — а) более выгодное урегулирование дореволюционной задолженности быв[шей] России, чем то[,] на которое она могла бы рассчитывать при всех других условиях.

Заключение выгодного для Франции торгового договора с будущим русским правительством.

в) Концессии, объекты которых могли быть значительно расширены, благодаря крупному строительству, проведенному в СССР до интервенции, и возврат французским капиталистам их прежней собственности на территории СССР и вознаграждение их за причиненные им Революцией убытки.

В качестве поводов к войне должны быть использованы: ссылки на агитацию Коминтерна, как в европейских так и в колониальных странах; утверждения, что Коминтерн представляет собою орган Советского правительства; торгово-политические мероприятия Соввласти. В качестве непосредственного повода предлагалось использовать какие[-] либо спровоцированные пограничные столкновения с Польшей или Румынией или какие[-]либо другие специально созданные внешние осложнения.

Интервентам и в первую очередь французскому правительству должно быть сообщено Промпартией через Торгпром и ЦК ТКП через Республиканско-Демократический центр о том, когда внутреннее состояние СССР в смысле подготовки, путем вредительских актов, кризиса в разных отраслях народного хозяйства и организации как диверсионных действий, так и повстанческих отрядов будет признано подходящим для начала внешнего наступления.

Для проведения этих вредительских актов Промпартия и ТКП получали крупные денежные средства из заграницы от Торгпрома. В частности в разговоре, который имел место между мною, КОНДРАТЬЕВЫМ Н. Д. и кажется, ЧАЯНОВЫМ А. В., вскоре после заключения договора между Нефтесиндикатом и Ройял-Датч, упоминалось о том, что средства на вредительскую работу передаются Торгпрому Детердингом.

Денежные средства для выполнения стоящих перед ТКП задач получали, от Промпартии через РАМЗИНА и РИЗЕНКАМПФА, — САДЫРИН, МАКАРОВ и ДОЯРЕНКО.

Промпартия вела подготовку условий для усиления экономической блокады путем вредительства в области Промышленного планирования промышленного производства и сообщения заграницу сведений о заказах оборудования для промышленности. Эта работа была распределена между отдельными членами Промпартии.

Кроме связи с французским правительством через Торгпром, Промпартия поддерживала также непосредственную связь с французским посольством в Москве, о чем было известно по информации ЧАЯНОВА А. В. От РАМЗИНА через ЧАЯНОВА А. В. были получены сведения о том, что диверсионная работа с целью выведения предприятий из строя к моменту начала военных действий, ведется, главным образом, в военной промышленности, угольной и нефтяной (Баку, Грозный, нефтепровод Грозный — Туапсе). Об этом было известно мне [-] ЮРОВСКОМУ, КОНДРАТЬЕВУ Н. Д., САДЫРИНУ П. А. и МАКАРОВУ Н. П.

В начале 1930 года я узнал от Н. Д. КОНДРАТЬЕВА о сообщении ему ЧАЯНОВЫМ А. В., что интервенция в 1930 году не осуществится в виду[,] с одной стороны, незаконченности перевооружений и реорганизации армии в Румынии и Польше, и[,] с другой стороны[,] внутренних затруднений, вызванных в Западноевропейских государствах экономическим кризисом, усилением рабочего и в частности Коммунистического движения. В связи с этим срок интервенции отодвигался на 1931 год.

23/XI-30 г. Юровский.

ДОПРАШИВАЛИ: Нач. 7 Отделения ЭКУ ОГПУ (Станиславский)

Ст[арший] уполномоченный (Чепурухин)

Д. 356. Л. 18-23. Заверенная машинописная копия того времени. Показания Л. Н. Юровского наряду с другими материалами следствия по «делу Промпартии» были направлены 25 октября 1930 г. в ЦК ВКП(б) на имя И. В. Сталина (см. легенду к док. № 356-1).

—————————————————

Источник