Свой среди чужих, чужой среди своих.

Свой среди чужих, чужой среди своих.

Когда я первый раз смотрел в молодости это фильм, то ротмистр Лемке вызвал у меня чувство крайнего неуважения и презрения. Я даже понять не мог, откуда у него вся эта алчность и стремление идти по головам других людей к своей цели. Когда я смотрел этот фильм второй раз, я отнесся к нему достаточно равнодушно, ведь разные люди бывают. У каждого свое воспитание и мировоззрение. Но вот недавно, я посмотрел этот фильм в третий раз и понял: Лемке, говорит здравые вещи и где-то он прав.

— Дай… дай взглянуть… — и вдруг вопль: — Ну принесёшь ты им это золото! Ну они же тебя за это золото и расстреляют! Ну не будь же ты дураком! Беги! Ну вот же… — трагически жест – он пытается вскинуть простреленную руку и со стоном хватается за неё… — Вот же граница! Ты пойми… это… это нужно одному… Од-ному…

Лемке по сути это отражение моей души сейчас — неприкаянной души, которому все это надоело, все эти перестройки, Ельцины и Чубайсы, Шуваловы и Медведевы, санкции и так далее и тому подобное, и у меня есть шанс срубить полмиллиона золотом. Плевать мне на всех, на Единую Россию, на Справедливую Россию, на ЛДПР и на коммунистов в частности. Есть тоска, нечеловеческая. Я, конечно, при всей своей дикой усталости, я не способен на откровенную подлость и убийство. Единственный и самый жирный минус у Лемке, он убийца. Двух своих напарников он шлепнул. Да и Шилову с Брыловым он бы помазал лоб зеленкой. Но все это из серии «ничего личного», пол ляма важней. Но, я его понимаю. Хотя сам бы этого делать не стал. Убийство все-таки большой грех. Но золото я бы взял. Мне надоела вся наша шпана с погонами и мандатами, и заработками их родственников в десятки миллионов рублей в месяц. Реально надоела. Я не хочу отнимать у инвалидов их милостыню. Не хочу наживаться на участниках Великой Отечественной Войны. Не хочу снимать с пенсионеров их фамильные драгоценности. У меня совесть, мораль и типа нравственность. Но представился бы мне такой случай, я деньги бы я взял и совесть, мораль и типа нравственность ушли бы на второй план. Возникает резонные вопросы. Что со мной случилось за последние тридцать лет? Почему мое бытие стало определять мое сознание? Почему я прочитавший туеву хучу книг, о христианстве, буддизме, индуизме, знающий что это делать нельзя, это бы сделал. Да и пребывающий в абсолютной уверенности, что подавляющее большинство сделали тоже самое.

— Господи! Ну почему?! Почему ты помогаешь этому… кретину, а не мне?!

В ответ ему Шилов сожалеющее – поясняет, снисходит до разговора с убогим: — Потому что ты жадный. А даже бог сказал, что надо делиться.

Фаталист