ВЗБЕСИВШИЙСЯ МЕЛКИЙ БУРЖУЙ
Сегодня мало кто станет оспаривать тезис о том, что Запад оказался в кризисе. Причем основной его жертвой называют средний класс. Об этом говорит Трамп, об этом кричат европейские политики. Все судорожно ищут выхода из сложившейся ситуации, метаясь между «общечеловеческими идеалами прогресса» и насущными потребностями выживания американских и европейских мещан, требующих простых и эффективных решений «здесь и сейчас». Во что регулярно выливались подобные ситуации в истории, известно по череде войн, революций и иных «великих потрясений».
Чтобы уяснить суть происходящего сейчас в Европе и Америке, удобно будет обратиться к марксистскому анализу, согласно которому «средний класс» потому и является средним, что в социальной системе он занимает место между пролетариатом и крупной буржуазией.
Современный средний класс, в отличие от той «мелкой буржуазии», которую исследовали марксисты прошлого, состоит не только из фермеров и мелких собственников (лавочников, предпринимателей и т. п.), но к нему следует отнести и огромное большинство служащих, «офисного планктона», а также членов их семей, включая студентов.
В России этот класс еще с дореволюционных времен традиционно назывался «мещанами», что, вообще-то, является точным переводом французского «буржуа», но в русском языке носит некие негативные черты.
Когда Россия вставала на путь «рыночной экономики» и «демократии», рассказы о благотворном влиянии среднего класса на общество были в большой моде. В ту пору в ходу была теория о том, что этот класс по природе своей и консервативен, и демократичен, и подвижен.
Сочетание столь замечательных черт делало его гарантом устойчивости и преемственности политики, заступником свободы и поборником всех и всяческих инноваций, прогресса в целом. «Посмотрите, мол, как всё хорошо, понятно, предсказуемо, управляемо и прогрессивно в Европе и Америке! И всё это потому, что там средний класс занимает господствующее положение в структуре общества», — так или примерно так говорили нам.
Но, в отличие от марксистов, пропагандисты мещанских добродетелей ни слова не говорили о том, что этот класс по природе своей слаб, труслив, истеричен и склонен к диктатуре. Чтобы все эти скрытые его качества вышли наружу, достаточно сильно напугать мещанина. И тогда в один миг из класса, служащего основой стабильности, процветания, социального мира, он превратится в охваченного ужасом и истерикой монстра, похожего на загнанного в угол зверя, кидающегося на все и на всех и требующего одного: возвращения ему спокойствия любой ценой. Любой!
Если с этой точки зрения взглянуть на то, что происходит сейчас в ЕС и США, то можно увидеть именно такое превращение. Фермеры квалифицированные рабочие, служащие, профессора, предприниматели, лавочники, студенты — все напуганы. Они явно утратили уверенность в том, что завтра будет лучше, чем сегодня, или хотя бы таким же хорошим. А подобная уверенность необходима среднему классу, как воздух: нет ее — и он полностью дезориентирован, лишен почвы под ногами, охвачен страхом неизвестности.
Кто же и что угрожает западным мещанам? Да то же, что и их предкам. С одной стороны, логика развития, заданная крупным капиталом: развитие ради развития, деньги должны приносить еще бОльшие деньги, остальное не имеет значения. С другой — растущая масса пролетариата, бедняков, готовых отобрать у буржуа всё, а главное — забрать их теплое и уютное место.
Торжество логики капитала, например, в Европе, наступило в 1997 году, когда странами ЕС был подписан так называемый «Пакт стабильности». Он навязал государствам строжайшую финансовую дисциплину (которую, кстати, почти никто никогда не соблюдал), основанную на базовом правиле либеральной экономики: борьбе с инфляцией. Стабильность цен, низкая стоимость кредита — вот центр этой политики. В жертву ей были принесены принципы, выстраданные Европой за предыдущие века, а именно: приоритет занятости, борьбы с безработицей. Низкая инфляция и низкая безработица несовместимы, избежать этого противоречия можно (и то только временно) лишь за счет перекладывания негативных последствий выбора на внешних, более слабых партнеров.
В течение почти двух десятилетий издержки либеральной экономики «экспортировались» Западом вовне — в Африку, Азию, на Ближний Восток, в Латинскую Америку, страны бывшего СССР, а также в государства «новой Европы» (бывший «соцлагерь»). Но бесконечно это продолжаться не могло. Бедность, накопленная за эти годы «на периферии», вышла из берегов и хлынула туда, где «жить хорошо», — в богатые ЕС и США.
Арабы, поляки, румыны, югославы, снова арабы, афганцы, африканцы, болгары, опять арабы и африканцы, — весь этот поток голодных, готовых на любую работу миллионов людей в одно мгновение затопил улицы больших и малых городов, городков, деревень — цитаделей буржуазии. Но у той у самой к этому времени накопилось немало проблем, которые, однако, как-то еще надеялись решить. Главная из них — безработица среди молодежи, неустроенность миллионов выпускников школ и университетов.
В экономической и технологической реальности, меняющейся с небывалой, неимоверной быстротой, эта молодая рабочая сила оказалась излишней. То, что можно делать руками, делается в Китае (там дешевле). То, что некогда требовало усилий целого отдела инженеров, делается одним человеком и мощным компьютером. Люди — десятки миллионов молодых американцев и европейцев — оказались не нужны.
Но они могли бы еще как-то терпеть, выкручиваться, используя резервы социальных систем связей (семьи, пособия, пенсии, землячества, профсоюзы, кооперативы и тому подобные паллиативы); собственно, так они и выживали последние лет десять. Лишь бы была стабильность! Но приток миллионов мигрантов сломал всё.
Когда миллионы ненужных людей сталкиваются с миллионами других ненужных людей — ничего хорошего от этого ждать не приходится! Они либо начнут, скажем так, конфликтовать между собой, либо направят свой гнев против власти, которая им всё это устроила. Миллионы ненужных и очень-очень рассерженных людей — это необходимое условие для, мягко говоря, больших неприятностей.
И первое, чего они будут требовать (уже требуют!), — это наведение порядка на основе главного правила: всё лишнее (всех лишних) — за борт. Верните стабильность, благосостояние, уверенность в завтрашнем дне. Если не можете это сделать для всех, то сделайте это для граждан каждой конкретной страны. Так произошел Brexit, так появился Трамп (America first), так поднимаются к политическим высотам «Национальный фронт» во Франции, «Альтернатива для Германии» в ФРГ, далее — по списку…
Вот, например, как характеризует ситуацию глава правительства франкоязычного региона Бельгии Поль Маньет: «Проблема Европы в том, что она потеряла поддержку среднего класса. Фермеры подвергаются опасностям полностью либерализованного рынка, промышленные работники подвергаются глобальному демпингу, служащие страдают от последствий политики жесткой экономии. Кто остается среди среднего класса в защиту как такового Евросоюза, полностью либерального? Никто!».
Точно ту же логику рассуждений использовал и Дональд Трамп в своей предвыборной борьбе. Он выступил в защиту американского среднего класса, который теряет рабочие места из-за либеральной торговой политики и потоков мигрантов, не в состоянии самостоятельно оплачивать медицинские и образовательные услуги. Почитайте первое выступление нового президента США в конгрессе: вы поймете, что Трамп — это человек, выбранный прежде всего средним классом.
Но у Америки есть сила, которая хотя бы теоретически способна противостоять идеологии и практике глобального либерализма: это сильный национальный капитал, который и олицетворяет Трамп. А у Европы его нет. Национальные рамки были для капитала слишком тесны, поэтому он и породил Евросоюз. Но беда в том, что Европа не стала от этого единой нацией. Как и предсказывал Ленин, «лозунг Соединенных штатов Европы» оказался реакционным, не помог европейцам создать единый социально-экономический организм. И теперь ЕС совершенно закономерно разваливается: «невидимая рука рынка» не доделала свое «прогрессивное дело». Этой руке не хватило ни головы, чтобы предвидеть последствия тех или иных действий и вовремя остановиться, ни души, которая сделала бы из кучи разнородных элементов действительное единство.
И ЧЕМ ЖЕ ВСЁ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?
К сожалению, пока ничего отрадного на горизонте не просматривается. Налицо — нарастание истерии масс среднего класса, который всё более настойчиво требует быстрых и решительных действий, замешанных на принципах национал-социализма, то есть «социализма лишь для своих». Отсюда — популярность ультраправых, рост нетерпимости, неподдельный интерес к «Майн кампф». Это на уровне общества.
На уровне же власти видно стремление к разжиганию «периферийных» конфликтов (Украина, Балканы, Ближний Восток) с тем, чтобы как-то канализировать общественную агрессивность и запугать своих граждан ужасами войны, показать им, что в Европе все далеко не так плохо, как у соседей. Одновременно виден неприкрытый страх традиционных политических элит, взращенных в спокойную эпоху мирного господства среднего класса. Эти элиты судорожно борются за власть, понимая, что правые их конкуренты сожрут их вмиг в случае своей победы. Но вполне допустимо думать, что наиболее гибкие политики постараются перехватить лозунги и программы правых, привлечь их к сотрудничеству.
Как это происходит, можно посмотреть в курсе истории, в главах, посвященных периоду между двумя мировыми войнами. Взбесившийся (или доведенный до бешенства) мелкий буржуа возвращается…
http://oppps.ru
